Античная сказка как самостоятельный жанр в литературной традиции

При выявлении сказочного в мифологическом повествовании мы понимаем под последним художественно оформленный и индивидуально осмысленный миф.

Поскольку о содержании мифа, относящегося к сфере коллективного сознания и в нем-существующего, мы знаем лишь по письменным фиксациям в рамках закрепленного текста, он (миф), становясь предметом описания (или устного рассказа), частично утрачивает свою онтологическую объективность и предстает в эпическом, лирическом или драматическом варианте как уже вторичная система, прошедшая сквозь призму авторской обработки и обладающая признаками художественного текста, которому присущи относительно стройный сюжет и композиция. Отсюда вычленение всех составляющих в структуре такого текста представляется трудоемкой интеллектуальной работой. Так, у Р. Карпентера мы встречаем последовательно выделенные в тексте гомеровских поэм элементы саги (рассказа об «истинно бывшем», по терминологии античной эстетики), элементы фольклора (в частности, сказочные мотивы) и собственно вымысел автора.13

Как уже было сказано, античная сказка как самостоятельный жанр в литературной традиции документально не сохранилась. Даже известная по Апулеевым «Метаморфозам» сказочная история об Амуре и Психее введена автором в канву произведения в качестве важного композиционного звена, в связи с чем фольклорные образы переосмыслены в философском ключе и служат на абстрактном и аллегорическом уровне пониманию идейной концепции романа.14 Не представляется возможным и распределить сказки, опираясь на общепринятые в современной фольклористике классификации Андреева-Аарне, Проппа, Гусева и пр.15 Однако есть основания полагать, что в разножанровых текстах античности в большей степени представлены элементы волшебной сказки, поскольку бытовые и особенно сказки о животных в греческом фольклоре практически изначально отождествились с баснями, где в фантастической (сказочной) или иносказательной форме содержалось какое-либо назидание или поучение нравственного толка. Это можно объяснить тем, что в греческом народном творчестве социально-критические мотивы, характерные для бытовой сказки многих народов, не нашли отражения в силу особого, исторически сложившегося уклада общественной жизни. В эпоху родовых отношений коллектив общины сам избирал царей, и по причине отсутствия социального расслоения общества и серьезных противоречий не было предпосылок для аллегорического выражения идеи осуждения и наказания «злых правителей».

В процессе всестороннего познания мира ведущая роль принадлежала мифу, поэтому в повествованиях о культурных героях более естественны и органичны мотивы, берущие начало от волшебной сказки. Примером такого рода повествований может служить миф о Персее, изложенный греческим мифографом I — II вв. н. э. в произведении, названном «Библиотекой», которое обычно приписывается Аполлодору, жившему на три века раньше, а по содержанию восходит к сочинениям Ферекида, автора V в. до н. э.16.

Остановимся на этом фрагменте. Как можно заметить, в мифологическом повествовании его рассказчик стремится к наибольшей объективности и передает историю происхождения героя (своеобразную родословную) с конкретным указанием родителей и близких родственников (фигурируют мать, отец, дед и брат деда). Так же конкретна пространственная (место действия — арголидский город Аргос) и временная (период борьбы за царскую власть между Акрисием и Пройтом —

приблизительно II тыс. до н. э.) локализация мифа. Для Аполлодора Персей — лицо вполне историческое, поэтому он соблюдает известную осторожность в изложении своей версии и ссылается на разные источники, чтобы создать впечатление о достоверности рассказа. Видимый же фантастический (на первый взгляд, волшебный) компонент, связанный с превращением Зевса в золотой дождь, представляет собой попытку рационально объяснить возможное недоумение читателя: как могла осуществиться связь между божеством и смертной женщиной, к тому же хорошо охраняемой? Конечно, Зевс мог проявить свое всесилие и власть иными средствами, но миф, призванный объяснить непонятное, должен заключать в себе и нечто таинственное, не доступное всем как особое мистериальное условие взаимоотношений между богами и людьми. В данном случае Зевс, олицетворяющий небесную (высшую) сферу мира, изливается на земную (низшую) в виде одной из своих ипостасей — дождя, в чем можно заметить рудимент более древнего представления людей об оплодотворяющей силе дождя из архаических мифов о браке Урана (Неба) и Геи (Земли). Не случайно Даная находится «под землей, в медном тереме». Становится очевидным, что миф рационален и логичен до мелочей, и перед нами пример, в котором отчетливо проявляется не художественное, а мифологическое мышление повествователя.

Строительство домов и коттеджей www.klgd-stroy.ru в Калининграде от строительной компании.