И я повторяю эти же слова.

Эта публикация в «Смене» завершается такими словами: «Через страшные испытания на физическую и моральную прочность прошел наш земляк Петр Иванович Лесков.

И, пройдя отпущенные ему годы, пронес незапятнанным свое имя. Светлая ему память!»

И я повторяю эти же слова.

Надо сказать, что творческая связь с Г.И. Браиловским принесла мне огромную пользу. Много лет занимался я сбором материалов о побеге из Саласпилсского концлагеря и все эти годы ничего не мог узнать об одном

из «беглецов». Никто из тех, с кем довелось встретиться или с кем удалось наладить переписку, не знал о Никандре Царькове, где он и что с ним. И вдруг коротенькая записка из «Смены»:

«У меня в руках письмо Анастасии Васильевны Царьковой, жены Никандра Царькова. Письмо большое, я его вам перешлю, когда сделаю для себя выписки, нужные мне как отклик, постараюсь не задержать. Сам Царьков погиб 2 мая 1986 года на работе. Вот так. Чуть-чуть раньше, Лесков и Царьков были бы живы. Но главное сделано — были отклики от жен обоих».

Потом пришла сначала газетная вырезка из «Смены» — в разделе «Отзовитесь!» была опубликована подборка «Ждут солдатки”. Воспроизвожу из нее все, что касается шестого отважного участника побега.

«Я жена Никандра Михайловича Царькова, о котором, как пишет Е.Ф. Разин, ему ничего не известно. Мы познакомились с Никандром в 1948 году и с тех пор вместе трудились на железной дороге, в совхозе, на кирпичном заводе. Где бы ни работал муж, везде он пользовался уважением за свое старание, способности и трудолюбие. Став шофером, получил высшую квалификацию и, когда ушел на пенсию, продолжал работать. Тридцать восемь лет мы прожили с ним душа в душу, тридцать восемь лет я была счастлива, как может быть счастлива жена, мать двоих детей, хозяйка своего дома. Судьба отняла у меня самого дорогого человека, горе мое безысходно, случившееся необратимо, но я горжусь им. Всю свою жизнь он оставался честным по отношению к семье, к товарищам, к делу, будь то война или мирный труд. Спасибо, что его вспомнили».

Это опубликовала ленинградская газета, сопроводив подборку писем, где приводилось и написанное А.В. Царьковой, фотографией Никандра Царькова, о котором я уже и не надеялся что-либо узнать. А потом были письма от нее — и то, что она направила в редакцию газеты «Смена», его переслал, как и обещал, Г.И. Браиловский, и для меня. Письма обширные, полные теплоты к близкому ей человеку, полные горя, женских слез. Подлинно человеческие документы. Я лишь перескажу содержание написанного Анастасией Васильевной.

Родился Никандр в 1923 году. До войны жил на Псковщине в деревне. Как он попал в неволю, в лапы фашистов?

Как и все. Быстро покатила фашистская машина. И вот она, оккупация. Но как многие и многие люди, не мог он мириться с тем, что пришли немцы, стали хозяйничать.

Я не смог установить, когда стал Царьков партизаном, каково его конкретное участие в партизанском движении. Да это и не ставил целью. Знаю, что дома у него оставались мать, отец, младшие Царьковы.

Данные о том, что весной 1943 года партизанам, действовавшим вблизи Новоржева, досталось от фашистов, я уже приводил. Однако партизанские группы продолжали действовать. Группа народных мстителей из близлежащих деревень держались вместе. Партизаны навещали свои дома. Укрывались в лесах. Ночью иногда они выходили в деревни, чтобы поесть, побыть в нормальной обстановке.