Когда полицаи, беспрерывно из опаски стреляя, подошли к партизанской стоянке, там уже никого не было.

Партизан на опушке увидел хромой Федор Фомин, ходивший на дальние от Сударева покосы смотреть выделенные ему клеверища.

И спешно отправился в соседнее Зачестье, где в то время стоял отряд полицаев. Мать моя, Евдокия Степановна, в то утро ушла в Цевло, через тот же Захарьевский лес, по известным ей своим делам, прикрываясь тем, что пошла менять оставшееся довоенное барахло на продукты.

О том, что Федька Фомин помчался на лошади к полицаям, мне с тревогой сообщила Евдокия Яковлева и попросила спешно предупредить об этом и партизан, и унесших им еду в лес.

Найти тех было делом нелегким, я не знал, где они конкретно находятся. По’-мальчишески бегом, преодолев три-четыре километра, остановился на опушке и ничего не придумал, как начал кричать. Боязно было. Но страх за брата, за сударевских женщин, за партизан хоть как-то заставлял подавать о себе знать.

Вдруг рядом со мною вырос вооруженный человек. Партизан!

— Дяденьки, уходите скорее отсюда! Вас видели, Федька хромой побежал в Зачестье полицаев звать!..

Когда полицаи, беспрерывно из опаски стреляя, подошли к партизанской стоянке, там уже никого не было. А я с тревогой слушал автоматные трели, прячась по другую сторону леса, поджидая мать, чтобы уведомить ее о случившемся.

Случайностей в деревне Сударево было немало. И это все более настораживало Спасскую гитлеровскую комендатуру, ближайшую к нашей лесной деревеньке, полицаев, обосновавшихся в Зачестье.

28 августа мы были арестованы. Подъехавшие около обеда полицаи имели конкретную цель — сразу до нас. Заставили быстро собираться, бросили в телегу. Так начался новый этап нашей военной одиссеи.

До сих пор не переношу ни в чем не виноватую песню о тех васильках, которые кто-то собирал с Олей. Пьяные полицаи везли нас -мать, брата и меня — под эту песню, зачиная ее снова и снова. Не могу слышать эту песню до сих пор, скулы сводит. А в чем песня виноватая? Но вот оно, не могу слушать ее, и все тут.

Держали нас в деревне Грехново, недалеко от Локни. Потом туда же пригнали Евлампия Братолюбова, Дементия Федорова.

Где-то в ноябре фашисты сожгли деревню Сударево, угнали в Латвию всех ее жителей. И сейчас этой деревеньки нет. Не возродилась она.

А нас судьба бросала в разные стороны.

В Локню свезли немало арестованных из окрестных деревень. В одну из ночей загнали в вагоны и повезли. Куда? Никто не знал. Только сразу

определились — на север. Первая за Локней станция Сущево. А это значит, что если бежать, то надо спешить. Надо бежать!

Ох, память, горькая память! Многое ты хранишь, о многом заставляешь думать.

Чем силен русский человек? Коллективизмом. Сейчас во всю ругают, корят ту самую коллективную жизнь, воспевают индивидуализм, учат, что предприимчивый человек способен сам добиться успеха. Но не может нормальный россиянин без плеча соседа, не представляет себя в одиночестве. Говорят ведь в народе издавна: «На миру и смерть красна».