Комментарий к материалам об иконописи и церковной утвари по спискам

Н.Ф. Окулича-Казарина в книге

«Спутник по древнему Пскову»

Многочисленные и разнообразные памятники старины, описанные Н.Ф. Окуличем-Казариным в «Спутнике по древнему Пскову», включают произведения иконописи и церковной утвари, наполнявшие тогда псковские храмы. Их перечень представляет безусловную ценность: поскольку большая часть храмов была описана впервые, то и находившиеся там сокровища упоминаются тоже в первый раз, и это дает нам, таким образом, единственную возможность для их поисков в настоящее время. Некоторые скупые строки описаний послужили основой для выводов в сложной атрибуции или помогли поставить точку в сомнительных случаях. Для целого ряда икон упоминание в книге Н.Ф. Окулича-Казарина — исключительная возможность выяснения их происхождения или хотя бы места нахождения к 1913 г.

Так, например, произошло с замечательными иконами из церкви Димитрия Мироточивого (Солунского), ныне находящимися в Псковском музее, которые представляют собою совмещенные на одной доске изображения деисусного чина и праздников. Г. Лебедев в книге «Псковское городское Дмитриевское кладбище» (1871 г.) не упомянул об этой яркой специфической детали, на которую обратил внимание Н.Ф. Оку-лич-Казарин; а тем самым Н. Ф. Окулич-Казарин обозначил принадлежность памятника названному храму, что подтвердилось позже документами 1926 г.

Только благодаря Н.Ф. Окуличу-Казарину мы имеем не только описание, пусть краткое, церкви бывшего Никитского монастыря, но и сведения о ее иконах. Церковь была уничтожена (взорвана) фашистами, а описи-отчеты комиссий по охране памятников древнерусской живописи 1925 -1926 гг. или умалчивают об этой церкви, или содержат совсем иные данные: в 20-х гг. церкви закрывались, иконы изымались в музеи, а некоторые перемещались в еще действующие храмы.

В то же время характеристика икон в подавляющем большинстве

ограничена названием и размерами, а поскольку эти параметры часто повторяются, идентифицировать их сохранившимся до наших дней затруднительно. В таких случаях на помощь иногда приходят те немногие публикации второй половины XIX — начала XX вв. о некоторых псковских церквах и их содержимом, в которых конкретизируются выразительные детали, полезные для атрибуции икон. Н.Ф. Окулич-Казарин, судя по приведенной библиографии, использовал не только собственные наблюдения. Однако он заимствовал информацию у своих предшественников не в полной мере, выборочно, видимо, с целью избежать перегруженности книги. Издержки метода сказались в статьях о храмах, описанных только у Н.Ф. Окулича-Казарина; вызывает сожаление отсутствие упоминаний о многих памятниках, например об ансамблях иконостасов, за исключением двух-трех (а ведь любое замечание касательно их состава, размеров или специфических черт могло бы сегодня способствовать •узнаванию» икон среди сотен им подобных). Показательно, что многие иконы, отмеченные выдающимися художественными достоинствами и составившие впоследствии ядро понятия «псковская школа иконописи», остались вне поля зрения автора. Причина кроется скорее всего в том, что в это время представление об иконописи даже знатоков — собирателей икон из старообрядцев и первых коллекционеров, — как показало будущее, очень часто было неверным, ибо они не могли знать древних икон в их первоначальном виде: из-за плохой сохранности (под записью или неумело расчищенные и поновленные, так как реставрационная наука делала тогда первые шаги) или из-за недоступности для обозрения (сплошные оклады «ризы») было трудно определить их подлинную ценность. Недаром в одной статье из многотомного столичного издания «Христианские древности и археология» (1871 г.). Пскову посвящены такие строки: «Здесь нет ни одного древнего храма, ни одного старинного иконостаса, уцелевшего без переделок, иногда самых грубых и бессмысленных; нередко без всяких надобностей уродовали памятники старины или вовсе истребляли».