Новоржевские встречи

На память о заключительном этапе войны осталась у него ценная память -солдатская медаль «За отвагу”.

После увольнения в запас — крестьянский труд. Столярил, плотничал. Биография самая обычная, самая трудовая. Первым в строй не стремился стать, но когда оказывался в строю, трудился. Если воевать, то, как говорится, до крови. Так, как это делали русичи до него. Так, думаю, будет и всегда.

Рассказываю об Архипове и, к сожалению, знаю, что нет сейчас и этого человека. Ведь смерть жестока, вырывает из строя жизни то одного, то другого. И все меньше остается на земле людей, самолично познавших, что такое война, через какие муки пришлось пройти человеку.

Новоржевские встречи, хотя и очень краткие, стоят в памяти. Хотелось бы опять побывать там, познать что-то новое. Но увы! Вряд ли такое случится.

Я уже говорил о своей встрече с Анатолием Алексеевичем Петровым. Была она не столь долгая, но осталась в памяти. Подлинно обстоятельным был этот русский человек. Представляю, каким он мог быть в исключительных обстоятельствах побега. С известной долей юмора, этакой бесшабашностью. Жаль, рано ушел из жизни. Как и рано поспешили отойти в мир иной и другие его друзья. Сказалась, значит, вся та мука, что выпала и на их долю.

Был Петров Анатолий в деревне Перхово Дубровского сельсовета пастухом. Весь день с бессловесной животиной. А как он умел с нею разговаривать! Хоть и не много был я с ним в поле, наслушался. День на ногах, правда, в общении с природой. Но как бы то ни было, в 1983 году его не стало.

Но и от него, как и от всех саласпилсцев — участников побега, остался документальный рассказ, собственноручно написанный им. Для меня. А значит, и для всех вас. Вот оно, документальное свидетельство, написанное им еще в 1966 году. Короткое, правда. Но без всяких там украшательств, деловое, строгое. Прочитаем:

«Многого уже не помню, но кое-что вспоминается.

Мой брат Павел в начале войны был в партизанах. Под Холмом его схватили фашисты. Товарища его, которого вместе с ним схватили, расстреляли, а брата отправили в Новоржев, из Новоржева — во Псков. Из Пскова ему удалось убежать к партизанам.

Через некоторое время фашисты забрали мать, а через три дня и меня. Неделю нас продержали в тюрьме в Новоржеве, затем отправили во Псков, из Пскова в лагерь Саласпилс, где нас заставляли выполнять разные работы в течение двух или трех месяцев.

И вот в какой-то фашистский праздник полицаи между собой разодрались, мы и воспользовались этим моментом. Нас убежало шесть человек. Шли мы ночами, а днем отсыпались. Так мы отошли от лагеря сто километров. Путь нам преградила река, мост был взорван. Мы заночевали в сарае, где нас схватили полицаи.

Отправили в тюрьму, где на прогулку выводили скованных. Продержали в тюрьме около недели. После допросов нас отправили в лагерь, где выдали деревянные колодки. Через неделю нас отправили в город Нежин. Нежин стали наши бомбить, нас отправили в Полоцк, из Полоцка поездом в Двинск, а Полоцк подожгли.

После войны я видел своего товарища Колю Блинова, он говорил, что они были в Германии. Я с ними расстался. Я с поезда убежал, трое суток пробыл в лесу, где и дождался наших войск. После допроса меня отпустили домой. Прожил три месяца, меня взяли в армию.

Прием и утилизация строительных отходов.