Партизаны ходили очень часто
До войны я также работал в колхозе. Во время войны в 1942 году был взят в немецкий обоз, под Холмом пришлось хлебнуть горюшка, но и оттуда мне удалось вырваться, пришлось пожертвовать собственный большой палец правой руки.
В обозе я пробыл примерно около трех месяцев. В Новоржеве немного пришлось поработать.
В партизаны идти не решился, так как отец у меня был старый, умер он 8 мая 1948 года на 76-м году. Еще был у меня братик 192S года, умер в 1944 году от болезни легких. И еще две двоюродных сестренки из Ленинграда проживали у нас до освобождения Ленинграда. Они были совсем маленькие. И мать.
Партизаны ходили очень часто, молодежь все призывали в партизаны, были оставлены кое-кто. Вот за это, видимо, и арестовали фашисты наш народ и меня. Видимо, боялись, что уйдем в партизаны.
Ну, а в лагере, с кем готовились к побегу, бежать не пришлось. У одного были кусачки, хранил он их в протезе руки, был он гдовский. Фамилии его не знаю.
Очень много людей из нашей местности не вернулись с лагеря. О Царькове я ничего не знаю. С Блиновым встречался много раз. Один раз был случайно встретившись с Лесковым Петром в поезде, работал электриком. Остальных никогда не встречал. Сейчас, пожалуй, и не узнать будет. А встретить хочется.
Да, в Полоцке один фашист стрелял в меня в упор на расстоянии двух-трех метров в пьяном виде, но спасла меня одна женщина, она ему не дала стрелять еще. Об этом знают все мои товарищи.
Я тоже женат, имею одного сына и одну дочку.»
Такое вот письмо-исповедь Василия Васильевича Архипова. То самое, первое, свидетельствующее о том, что впервые проявленный интерес вызвал у него добрую ответную реакцию. В это письмо ничего не надо добавлять, оно исчерпывающее, искреннее. Что потом станет со всеми письмами, накопившимися у меня? Этими человеческими документами, ярчайшими свидетелями истории.
А деревня Сторожня, родина Василия Архипова, на новоржевской земле, сама история. Места на Псковщине исконно русские. Вообще-то Архиповы выходцы из Пушкиногорья, в деревню Сторожня Новоржевского района переселился отец Василия.
Каждый, кому довелось бывать в тех местах, дивится природной красоте, разумному умению предков наших выбирать место для жительства. И умению украшать эти места. Добро вписались Архиповы здесь. И он, Василий Васильевич. От работы не увиливал, всегда, если надо было, шел на помощь соседям. Дом у него просторный, обшит тесом, покрашен розоватой краской. Через дорогу у него мастерская, баня. А рядом с ними сад с двумя десятками ульев под плодоносящими яблонями.
Мужик как мужик. Неторопливый, но обстоятельный. Как он и писал в письме, на войну не попал сначала, фронт пробежал мимо,
мобилизационные планы не сыграли. И в партизаны, не скрывает этого, не рвался, дома руки парня требовались.
Но общечеловеческая беда не могла пройти мимо. Чувствуя, что придется покидать завоеванный край, гитлеровцы стремились взять у селян все, что можно. И, конечно, самих селян, прежде всего тех, кто трудоспособен. Да и боялись захватчики каждого, кто может стать против них. Потому-то и оказался Василий Архипов в тюрьме (ты виноват лишь в том, что…). Как ни старался он находиться в стороне от борения сторон, от всенародной беды, несчастье подхватило и его. 28 дней тюрьмы, потом Моглино, Саласпилс.
Его дальнейший путь ясен из письма, только что приведенного.