поздней осенью мы бежали из Псковской области

Представьте разрушенные дома. Взрывом бомбы дома расколоты на . части.

Стоит стена. На уцелевших частях пола чудом сохранилась обстановка. А передняя часть — в пыль. На стоящих невдалеке деревьях, как на новогодней елке, невиданной рукой разбросаны «игрушки» — части мебели, какие-то тряпки. Кажется, не город это, обычно по-немецки аккуратный, а гигантская свалка, нечеловеческое деяние, фантастическое нагромождение.

Нас пригнали в Витлих разбирать развалины. Но порядка не было, хваленого немецкого порядка.

Это теперь мне все ясно — как развивались события битвы за Арденны, так называется сейчас трагическое для союзников сражение. К этому времени спала с немцев победная спесь. События на Восточном фронте, наступление Красной Армии, предпринятое преждевременно, по просьбе союзников, заставили гитлеровцев спешно перебрасывать свои войска с западного фронта. Растерянность охватила немцев. А союзники «побаловались». Имея численное авиационное превосходство, дождавшись ясной погоды, разбомбили тогда Кельн, досталось Триру, разрушили многие другие города.

Здесь, в Витлихе, оказывается, немцам было не до нас. Чтобы вести расчистку разрушенного города, расчистку основных транспортных магистралей, нужно было все организовать. Немцы, что должны были охранять нас, находились в растерянности. А такие условия для нас, пленных, самые благоприятные.

Потянулись, кто куда. И мы трое: мать, Павел и я. Пешком двинулись в неизвестность. Снова в побег. И такая неразбериха творилась вокруг, что никому не было дела до движущихся неизвестно куда русских людей по дорогам Германии.

В пути, во встречающихся немецких деревнях, из встреч с русскими «остарбайтерами» узнавали где, что, как. В одной такой деревне нам посоветовали идти до деревни Поульбах, обратиться там к местному кузнецу, у него и фамилия кузнечная — Шмидг. Ему нужны работники.

Так оказались мы в Поульбахе. В деревне, в стороне от больших дорог. Разыскали Шмидта. Тому действительно требовался человек, помогающий по хозяйству. У кузнеца две сестры, владелицы хозяйства. Сюда определили меня. Мать нашу пристроили к солдатке, родственнице Шмидтов, имеющей двух детей. Павла отвели на другой конец деревни, там кому-то требовался работник.

В августе 1943 года нас арестовали, поздней осенью мы бежали из Псковской области, тогда начался счет тюрьмам и концлагерям. Тогда мы вступили в ранг политических. Больше года несли этот тяжкий крест. Осенью 1944 года в немецкой деревне Оршольц удачным в некотором роде был второй побег, тоща не довелось познать подлинную свободу, но перестали быть заключенными, перешли в разряд «цивильных» работников. И вот теперь, в январе 1945 года в Витлихе еще один побег, правда, он не изменил нашего положения, но от стада лагерного, пусть и не концлагерного, мы ушли, в индивидуальные работники немецкого бауэра, сделав очередной шаг к подлинной свободе.

В мои обязанности входило помогать сестрам Матиаса Шмидта по хозяйству. Крутил на силосорезке кормовую свеклу для их коров, раздав корма, чистил скот. Занимался навозом. Выполнял различные дела, которые поручали сестры, на территории хозяйства, от чердака до подвала.

И еще. Кузня у Матиаса Шмидта была по нашим российским масштабам маленькой мастерской с различными станками. Конечно, и горн был. Здесь я тоже находился на подхвате, вроде бы молотобойцем, а вообще поднеси-подай.

Когда состоялась Вторая битва во Фландрии в ПМВ