Работы в хозяйстве хватало круглый год.
Весной мужчины были заняты пахотой, боронованием, посевом льна, хлебов (вручную), женщины — работой на огородах.
Летом — заготовка сена, дров, торфа. С осени — уборка картофеля, хлебов — вручную серпами и косами, иногда — арендуемыми конными жатками. Молотьба тоже осуществлялась, в основном, вручную, т.н. «цепами». Лишь иногда всей деревней арендовали паровую молотилку. Ручной веялкой отделяли зерна от половы и сорняков.
Мололи рожь на гидромельнице в городе или на ветряках в других деревнях (в нашей деревне их не было), частично — на ручных мельницах (т.н. «жерновах»). Они имелись в каждом доме.
Хлеб пекли в русских печах. До того, как посадить хлебы, когда в печке еще горели дрова, пекли лепешки. Ели их с «помачкой» — это картофельное пюре на молоке, иногда — со сметаной и творогом, редко — просто со сметаной. Из гороховой муки варили густую кашу, которую после застывания резали кусками и ели, «поволожив» льняным маслом. Из овсяной муки делали толокно, варили кислый кисель. Из пророщенного ячменя затирали и пекли солодовые хлебцы для приготовления из них кваса и пива. Квас заваривали в специальных кадушках с деревянной затычкой или краном внизу.
Прошпаренную с можжевельником («вересом») крутым кипятком или с помощью накаленного камня кадушку выстилали ошпаренной соломой,
которая вместе с «вересом» придавала квасу особый аромат и служила своеобразным фильтром, не пропускала крошки хлеба. Для аромата в квас добавляли корки хлеба, а кое-кто (на любителя)
— и листья мяты. Все это вместе с солодовыми хлебцами засыпалось в кадушку и заливалось крутым кипятком, настаивалось. Но особенно вкусным нам, ребятам, казался квас, который в крынках брали с собой бабушка и тетушки во время жатвы, укрывали его от солнца в уже готовые ко-пенья ржи.
К зимнему крестьянскому празднику (у нас был Зимний Николай) варили пиво и брагу, гнали самогон. Пиво в деревне умел варить только мой отец. На его родине жило много эстонцев («чухонцев» ), от которых он и перенял это умение. Остальные в деревне варили брагу, гнали самогон. Иногда мужики под предводительством местного контрабандиста «ходили» за границу, в соседнюю Латвию (граница-то была всего в 15-18 км.) за спиртом, солью и сахаром. Отец рассказывал, как однажды и его уговорили «сходить» за границу, какого страха он при этом натерпелся. Во второй раз не пошел.
Особый рассказ о льне. Он обеспечивал работу круглый год. Посев, теребление (выдерживание), обчес головок с семенами, приготовление из них на маслобойках масла. Вымачивание обчесанных снопов льна в «мочалах» (небольшие пруды, специально выкопанные для этого) или в реке под гнетом из хвороста и камней. После вымачивания
— расстилка льна на полях на траве или по жнивью (стерне) для подсушивания на солнце и на ветру. От него и из «мочил» долго исходил тяжелый неприятный запах.
Глубокой осенью подсушенный лен везли в соседнюю деревню, где были льносушилки и конные льномялки. Брали на эту работу-несколько раз и меня. Поэтому описываю все это по своим личным наблюдениям
В отапливаемых сушилках снопы льна досушивались. При этом стебли приобретали сизо-серый цвет, становились ломкими. Их пропускали через зубчатые валки льномялки. Она приводилась в движение с помощью конного привода, в который впрягались две лошади, ходившие по кругу с зашоренными глазами. Меня сажали на одну из них верхом. Я погонял лошадь и катался в свое удовольствие.