Средневековая алхимия
Как мы видим, языческое и христианское объединены идеей антитезы.
Языческий мотив «младенец со вздутым животом» встречается в фольклоре эскимосов: рыбак вылавливает морского с огромным животом младенца, который умоляет (букв, «стонет»), чтобы ему распороли живот: из разрезанного живота в изобилии полезли рыбы; рыбак с богатой добычей возвращается домой, а младенец вновь погружается в море.
Если рассматривать сферу языческую, живот — это ‘жизнь’, ‘благо’, ‘благополучие’. Сфера христианская: ‘чистая животность’, т. е. материя без духа («Мертвый дух», — так говорит о Цахесе фея Розабельверде).
Средневековая алхимия связывала термин «природа» с духовной, мыслящей стороной человека (локализуется в голове), а термин «природа телесного склада» — с бессознательной стороной человеческого существа (локализуется в «среднем киноварном поле», т. е. в животе).
Отсюда концепция природы человека как дарованной Небом сущности, на основе которой формируется вторичная природа — «природа телесного склада». Снятие коллизии «природа» — «природа телесного склада» приведет адепта (посвященного) к бессмертию.
Микрокосм (человек) подобен макрокосмосу (универсуму): оздоровление мира через человека.
В сказке о Цахесе важное значение имеет знак — символ: «красная (огненная) полоска на темени Циннобера». Красный младенец Гофмана, чрезвычайно прожорливый и панически боящийся воды, имеет определенное сходство с Красным младенцем из китайской мифологии: так назван оборотень, обладающий священным огнем.
В гофмановском тексте появляется интересный мотив, отсылающий читателя к древнему языческому обряду: Цахес-Чучело. «У нашего господина пастора, — говорит Лиза, — есть много красивых птичьих и беличьих чучел, я попрошу его набить чучело и моего маленького Цахеса, я его поставлю на шкаф, как он есть, в красном сюртуке с широкой лентой и большой звездой на груди, на вечную память!»
Цахес как Кукла, или Чучело: ему сначала воздают почести, а затем высмеивают (народ забросал министра Циннобера камнями и овощами). В ночь на Ивана Купала хоронили чучело Купалы: топили, сжигали или разрывали на части. Ночь, когда совершался таинственный обряд очищения огнем, называлась купальской.5 Волшебная, магическая ночь, когда молнии как огненные цветы на небе, как папоротник, зацветающий огненным цветом.
Рассмотрим псковский текст: А как раз в то время напороть [папоротник] цвела. Это на Ивана. Вот женщина эта и говорит: «Полина Михайловна, хочешь счастья?» — «Хочу». — «Унесешь папороть, будешь счастливая». Пошли мы в двенадцать часов. Идем. «Давай-ка подпояхаю я тебя кушачком, чтобы жива осталась. Ты только не пугайся и не бежи. А если б кушачка не было, то в озере была б ты». Идем, а навстречу и кони, и все, и огонь — прямо на тебя. Но надо не сворачивать. Дошли. Цветы синие цветут. Нарвала цветков и обратно. Иду и опять все на нас. Немного до дома не дошла — идут навстречь пять волков. Я испугалась, волосы дыбом встали. Я в сторону отбежала. Как меня понесло! Утром проснулась я у реки. Пришла домой, колдунья меня встречает: «Ну как, счастье принесла?» — «Принесла». Смотрю и вижу — нет ничего. А ведьма показывает, у ведьмы есть.
В этой быличке синие цветы и кушачок обретают дополнительные смыслы в контексте немецкой романтической сказки. Для большей иллюстративности нашей мысли обратимся также к псковской сказке Вещий сон: Жило два брата: богатый и бедный. Однажды бедному приснилось: «Иди к реке, к двенадцати часам, к папоротнику. Лежить там твой дворовой в красной рубахе». Приходить и видить: спит старик. Разбудил ен старика, а тот говорить: «Ну, иди домой». Приходить домой, а у дому все богато. Так и стал ен богато жить.
Дворовой в красной рубахе, т. е. «хозяин в красном»: ср.: оборотень как служитель священного огня в китайской сказке; демон как помощник или как двойник человека — частый мотив в фольклоре. В сказках индейцев Северной Америки встречается мотив Красного человечка как двойника человека. У древних греков демон — не дух зла, а проявление «внутреннего» человека.
«Новая мифология» немецких романтиков вобрала в себя фольклор и мифы народов мира. Разумеется псковская сказка не могла явиться для немецких романтиков непосредственным источником. Однако ничего удивительного нет в том, что при типологическом изучении истории различных культурных миров мы можем встретить довольно-таки любопытные аналогии. Соотношение письменной литературы и фольклора, степень их близости, стремление к сближению или отталкиванию составляют одну из основных характеристик любого типа культуры.
Подъемный кран на пульте управления подъемныи башенныи кран на пульте управления.