Страшным был месяц после побега ребят.

В бараке установился жесточайший режим.

Прежде всего все остались без какого-либо общения с лагерем. Барак наш оказался на строгой изоляции. Видимо, испугавшись, что слухи об удачном групповом побеге поползут по всему концлагерю и побудят других к побегам. Как бы то ни было, но действительно, мало кто знал в Саласпилсе об этом удачном побеге, об этой дерзкой акции отважной шестерки. Через много лет мне пришлось доказывать существование этого побега. И доказал!

Были убежавшие ребята из Новоржева. Кто конкретно? Я долгое время не знал ни имен, ни фамилий. Просто — новоржевцы. Может, и те самые, с которыми везли нас в Моглино, с которыми, может, и спал в камере новоржевской тюрьмы рядом?

Страшным был месяц после побега ребят. Месяц строжайшей изоляции: закупоренные в закрытом, усиленно охраняемом бараке. По всей вероятности, охранники остерегались, что содержащиеся в бараке хефтлинги устроят еще какую-нибудь каверзу.

Свежего воздуха нет. Сидеть в бараке не на чем. Лежать — нельзя. Дела — никакого. Постоянные построения. Проверки на вшивость. Пересчет, как будто можно было исчезнуть сквозь стены. И усиленные порции наказаний, тех самых, унижающих человека, убивающих в человеке волю, силы.

Лишь 17 марта распахнулись двери барака. Нам разрешили прогулку, вокруг барака.

Идти практически мы не могли. Вдоль барака ползли, держась за его стены. По другую сторону плаца, где размещались основные бараки концлагеря, высыпали на улицу люди — они не знали, что произошло у нас, почему барак, откуда заключенные были назначены на параши, усиленно охранялся.

Месяц ничего не знала о нас мать. Ощущала только, что-то у нас произошло. Однако живы ли мы, здоровы ли, откуда было ей знать! Месяц строгой изоляции — таким путем пытались фашисты стереть и у

нас память об удачном побеге наших товарищей, и всем заключенным показать, что они-де хозяева положения.

Может, у кого появилась мысль: ну и что, что попали в лагерь при немцах? Ведь вы там, мол, сидели, и все. Подумаешь, неудобства были. Так ведь война!

Это понятие — «сидели» — живуче, как это не странно, *иво и до сих пор. Мне все эти десятилетия доводилось слышать: «Ну и что, что сидели! Ведь не воевали». Причем, говорили такое в лицо вроде бы серьезные люди. И даже совсем недавно, в дни празднования 50-летия Великой Победы советского народа в годы Великой Отечественной войны, чуть что, слышалось: «Вы ведь не воевали, сидели при немцах». И вот уже сколько лет теперь я не «лежатый» — отнялась правая сторона тела, правая нога и правая рука. Сказалось «сидение» при немцах. Вот так-то.

А что значит «видели»? По свидетельствам материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии, опубликованных вскоре после войны, в Саласпилсском лагере смерти немецкие фашисты расстреляли, повесили, отравили, забили до смерти, уморили голодом более 100 тысяч мужчин и женщин, детей и стариков. Евреев, не только из Латвии, но и из многих стран Европы. Военнопленных. Мирных жителей Северо-Запада. Нет сомнения, что погубили бы больше, осуществляя свою политику колонизации жизненного пространства. Но самое сложное, с чем. столкнулись фрицы, так это уничтожение трупов. Человека убить легче легкого — нажал курок, и все. А вот избавиться от останков человека — как?

Но для того, чтобы все шло по намеченному гестаповцами плану, надо было перед гибелью человека взять от того все, что можно. Потому-то понятие «сидели» в концлагерях, как и в Саласпилсе, было продуманной системой. Узники Саласпилсского лагеря смерти прежде чем «освободить жизненное пространство», работали на строительстве железной дороги, трудились в каменоломнях, торфяниках. Ну, а нашему бараку было определено «сидеть» на парашах. Ждать своего конца.

Строительство домов в стиле барнхаус проекты и цены indivi-dom.ru.