Трудно все это вспоминать
Совсем темно.
Под ногами уже не дорожное полотно. Сверху занудно шлепает дождь. И тут спасительное: «Привал!». Кто где оказался, падает на землю. Сил практически нет. Хочется одного — уснуть. Пусть и сыро внизу, сверху каплет. Хочется спать.
Утром снова в путь. На этот раз и конвоиры ведут себя поспокойнее. О еде некогда думать, да и что жевать? Хлеб еще вчера на ходу умяли. Однако чаще стали привалы. Чувствовалось, близится какой-то город, по усилившемуся движению людей, автомашин. Строения пошли чаще.
Потом мы узнали: пригнали в Сарбур, городок по тем временам не велик, да, видимо, и сейчас, не на каждой карте атласа отыщешь его.
Трудно все это вспоминать. Еще труднее было все вынести. В любую минуту, особенно в первой половине пути, охранник мог пустить в тебя пулю. Особая тревога у нас с Павлом была о матери. Мы знали, что и она где-то здесь, среди женщин. В Болингене, куда ее тоже пригнали из Франции, хоть и редко, удавалось ее видеть. А здесь, в этой колонне, разве что узнаешь?
В Сарбуре из многих групп заключенных стали формировать колонны таких же обездоленных. Снова считали, пересчитывали. Мы постарались встретиться с мамой и держались теперь все время вместе. И удачливо получилось, оказались все трое в одной команде. Куда теперь загонит судьба?
Оказалось, на запад, поближе к линии фронта, который остановился. Вообще союзники действовали просто: бросались вперед, подготовив наступление, разбомбив все, что перед ними. И шли. Не удалось? Снова вызывают авиацию, месят дома, дороги. Лишь потом снова решаются наступать. В тот раз, видимо, не все им удалось, остановились вдоль реки Мозель.
Нас пригнали в какой-то поселок или деревню Оршольц. По-прежнему с той же аббревиатурой, «SU», издалека видной. Здесь, в Оршольце, не было цивильных, только военные и мы. Заставили нас рыть траншеи, готовились, судя по всему, создать новую линию обороны. С едой было терпимее, ведь крестьяне, надеясь на лучшее будущее, весной посадили картошку, овощи. Сады вокруг. Пользуйся дарами осени! Ведь местных нет никого, все пропадает.
А фронт недалеко. Разговаривали об этом старшие по возрасту люди, видимо, понимающие толк в военном деле. Мимо пролетали союзнические самолеты. Нас, однако, не бомбили, видимо, не очень-то обеспокоил их наш земельный труд. А мы ждали, когда снова начнется тут, мы так надеялись на быстрейшее наступление американцев, надеялись на освобождение.
И как обычно бывает, все началось неожиданно. Вечером после работы забегали наши охранники. Значит, снова выступать? Когда стемнело, четко стали слышны выстрелы, видны сполохи артиллерийской дуэли неподалеку. Чем дальше, тем сильнее.
Я не могу сейчас четко представить, каким путем нас собралось около двадцати человек, с нами охранник по имени Николай, помнится, белорус или поляк, из-под нашего белорусского Бреста. Попал к немцам в плен во время нападения фашистов на Польшу в сентябре 1939 года. Из плена попал в охранные войска немцев. Все искал повод, чтобы уйти от них.
Вот мы, отколовшись в сумерках от своих солагерников, укрылись в одном из крестьянских домов на втором этаже. Лестницу завалили старым хламом, чтобы, случайно заглянув в дом, никто не обнаружил бы нас.