Участие в революционном движении
В 1925 г 1-я Советская больница имела 110 коек в пяти отделениях- хирургическом — 30, терапевтическом — 25, кожно-ве-нерическом, ушном и глазном — по 15 и в заразном — 10 коек. В них работали восемь врачей и тридцать восемь медицинских сестер.
В том же году, 4 июля, на работу был принят Кононов Николай Илларионович, беспартийный, со стажем работы 5 лет, врач по ушным, горловым болезням и болезням носа, «…как работник неактивен, мало общественности»»‘1. В дальнейшем он «исправился», стал членом партии, орденоносцем, заслуженным врачом, автором многих публикаций, то есть гордостью областной больницы, в которой проработал более 30 лет.
Читая служебные врачебные характеристики, следует относиться к ним с известной долей скептицизма, помня, кем они писались, когда и для кого. Менялись времена, менялись люди, а
также их оценки. Пример тому характеристика на врача амбулатории Н. А. Малявко-Высоцкую; «…врач средней квалификации, грубая в обращении с больными. К советской власти относится враждебно. Всякой общественности чужда. Снять»’15. И о ней же чуть позже в некрологе; «Нина Александровна Малявко-Высоцкая, женщина-врач, посвятила Пскову и уезду 35 лет своей врачебной жизни».
Ее деятельность началась в 1889 г. с участия в русско-турецкой войне.
В 1905 г. за участие в революционном движении была упрятана за решетку. После тюрьмы ее изгнали с земской службы, некоторое время она работала в железнодорожной больнице.
В 1918 г. была арестована по доносу немецкой жандармерией, 2 месяца провела в тюрьме, а 9 мая 1922 года умерла от сердечного приступа6.
Была в творческой командировке в Вене. За 20 лет приняла более 500 тыс. больных. За участие в революционной борьбе была уволена со службы, что вызвало бурный протест. Нетрудно догадаться, в какие периоды отечественной истории и в связи с чем столь противоречиво написано об одном и том же человеке.
В 1926 г. были приняты на работу еще два врача: Берта Григорьевна Левина, врач-акушер средней квалификации, и Юлий Григорьевич Кротцер, рентгенолог.
В начале ноября того же года заведующий губернздравом Е. И. Мильтин запросил главного врача 1-й Советской больницы Эйдельмана, почему в помещении глазного отделения не в порядке крыша и во время дождя по стенам палат и коридоров течет вода, а стены первого этажа отсырели, а в это же время производился ремонт квартиры машиниста Григорьева, которая в 1925 г. уже была капитально отремонтирована47. Ответом стал возникший 2 января 1927 г. в глазном отделении пожар, уничтоживший дырявую крышу и сырые стены. Отделение пришлось перевести на ул. Продольную (позднее Интернациональную) в дом № 45, а лечебницу капитально ремонтировать. Причину пожара нашли в самовозгорании тепловых деревянных
труб водяного отопления. Видимо, решили подсушить здание, но не рассчитали. Таким образом, уже через 12 лет после постройки глазная лечебница пережила капремонт.
В 1927 г. была произведена тарификация сотрудников больницы, заработная плата стала начисляться в зависимости от присвоенного разряда. Главный врач имел 17-й разряд, все остальные — 16-й1*8.
27 мая 1927 г. на Пленуме Псковского Горсовета заведующий губздравом Мильтии доложил о работе 1-й и 2-й Советских больниц за период с 1 октября 1926 г. по 1 мая 1927 г. Так, в 1-й Советской больнице план был выполнен на 100%. Не выполнено лишь одно — не было открыто отделение для туберкулезных больных. Если на одного врача отпускали раньше на зарплату 65 рублей, то теперь 75 рублей, причем на работников высшей квалификации были установлены специальные ставки. Стоимость одного койко-дыя составляла 80 копеек, из них на продовольствие шло 35 копеек.
В дополнение к этой статье, советую прочитать: