Устойчивые сравнения как средство языковой образности в русских и литовских народных сказках

Наметим лишь возможные пути в интерпретации одного из названных топонимов — Колкиши.

На современной трехкилометровой карте этот населенный пункт отмечен как Келкиши. Если принять во внимание этот звуковой облик топонима, то в его основе, возможно, лежит финно-угорское kelo ‘иссохшая сосна’, kelokko ‘лес из сухих сосен’.9 Однако вряд ли стоит спешить исправлять «ошибку» в звучании Колкиши на Келкиши. Толковый словарь В. Даля приводит слово колок с пометой вост. ‘отдельная рощица или лесной остров, кустарник на сухом, непоемном месте’: Вызвал волка из колка, Не вызывай волка из колка, Бьют волка в чужом колке, Есть волки и в нашем колке, Не только голку (т.е. молви), что по нашему колку.’0 Есть возможность и другого сопоставления: этимологический словарь М. Фасмера отмечает олонецкое слово калкачи (или калкаши) в обозначении мужских гениталий — ‘яички, мошонка’

— со ссылкой на словарь Куликовского. 11 Этим примером мы лишь хотим подчеркнуть, что историко-этимологическое изучение топонимов, как и других лингвистических особенностей публикуемого сборника, еще впереди. Относительно известных названий Псков, Опочка, Торопец существуют убедительные этимологии.12 Нас же интересовали топонимы в аспекте обозначенной темы.

Таким образом, использование географических названий, в том числе и местных, в целом не характерно для псковской сказки. Включение топонимов типологически сближается с употреблением отдельных антропонимов и может быть рассмотрено как одно из средств придания достоверности сказочному сюжету, что в результате служит усилению «стихии реализма», по выражению В.Я. Проппа.13 Ономастические детали представляют сказку как осовремененный сюжет, где нередко стираются границы между сказочным, чудесным, с одной стороны, и жизненным, реальным — с другой. Публикуемые сказки наполнены подобными коммуникативными элементами. Различного рода трансформации традиционной сказки представляют интерес как для фольклористов, так и для языковедов, в первую очередь -диалектологов, т. к. отступления и включения, идущие от рассказчика-диалектоносителя, содержат ценные, оригинальные пояснения как этнографического, так и лингвистического характера. Дополнения, пояснения различного характера, а также местные топонимы, отдельные антропонимы в сочетании с характерными диалектными особенностями составляют единый корпус признаков, придающих текстам народных сказок псковского сборника оригинальные черты. Вместе с тем, рассмотренные в коммуникативно-прагматическом аспекте, эти сказки представляют собой яркий пример текстовой структуры, реализованной в стихии живого общения. В этом смысле они еще могут стать предметом специального социо- и этнолингвистического исследования.

В последнее время интерес к проблеме изучения произведений народного творчества заметно усилился: не только фольклористы, но и лингвисты, специалисты по логике и математике, психолингвисты стали заниматься анализом текстов народной прозы. Как отмечает Б.П. Кербелите, «немаловажное значение для фольклористики имеет выявление сходства и различий отдельных жанров фольклора соседних или родственных народов. Сопоставительные данные способствуют не только раскрытию самобытных черт национального фольклора и его связей с другими культурами, но и выявлению этнической истории народов».1

Мир сказки сложный и многогранный: каждый народ вкладывает в нее свой бытовой и социальный опыт, жизненную философию, обусловленную историей, мировоззрением и бытом определенной среды. Говоря о художественной системе фольклорных жанров, В.П. Аникин отмечает наличие в них разных типов тропов, близких им сравнений и параллелизмов. Специфичность эпоса обнаруживается в самом качестве фольклорной образности — в тематическом сравнении предметов и явлений, в выборе основания для сравнения, сопоставления и замещения.2

https://www.complex-safety.com охранные системы монтаж скуд москва.