Я теряю сознание.

День проходит в радостном волнении, я не нахожу места.

В хозяйском сарае много солдат. Они только что вернулись откуда-то с поездки, привезли большую бутыль вина. Узнав, что я русский, рады угостить. Отказываться нельзя. Одним духом выпил пол кружки. Солдаты в удивлении, они привыкли пить понемногу, по глотку. Наливают снова: пей! А я уже пьян, мне хочется смеяться, радоваться. Я русский, меня не принимают за собаку, за свинью, за бандита. Я теперь снова советский гражданин!.. Я не помню себя, сквозь помраченный рассудок слышу отрывочные возгласы. Мне предлагают кофе. Меня поднимают, ведут куда-то. Я теряю сознание.

Это строки из моего дневника, который я стал вести с первого дня освобождения. День за днем описывал события того времени. Пусть во многом наивно, описательно. Но это документ, о многом говоривший… К сожалению, дневник сохранился не полностью. Вернувшись домой в октябре 1945 года, я хранил его в домашних условиях, почти сразу же ушел в армию. Брат начал его переписывать. Вот не полностью, в таком виде, и сохранилась небольшая часть.

Однако и эта часть интересна. Может, вернувшись снова к былому, я обработаю записи, попытаюсь рассказать о прошлом со своей точки зрения. Показать можно, как русский парнишка мерил французские аерсты, как, продвигаясь на запад с тысячами таких же, как и сам, торопился на восток, домой. Постараюсь рассказать. А сейчас, пусть и очень коротко, мое повествование о пути домой.

Этот путь начался на следующий день после моей первой попойки в жизни — 12 марта.

Француз, работавший у одного из крестьян Поульбаха, принес весть: все иностранцы должны собираться в соседней деревне, в Крамысе. Двинулись туда. Оттуда направили в Трир, многие наверное слышали этот город, родину Карпа Маркса. При фашистах нам довелось бывать в нем, проездом. Теперь в Трире подлинное вавилонское столпотворение. Сам город здорово разрушен во время американских бомбардировок. Нас собирают в бывшем военном городке, к удивлению, целехоньком. В огромных казармах кого только не было! Конечно, наши соотечественники, сколачивающиеся по землячествам. Поляки, сербы. Много итальянцев. Бельгийцы, голландцы. Постоянно поступают новички. Колонны автомашин развозят людей, увозят то одних, то других.

Через несколько дней настал и наш черед. Не буду рассказывать, как это все было. Самое главное — начался путь домой. Но пока на запад.

Да, на запад. Вроде бы уже знакомым путем, мимо Парижа. Год назад, в апреле 1944 года, везли нас в опутанных колючей проволокой вагонах, тогда до JIe-Мана. Теперь же дальше. Оказывается, привезли в Ренн, когда-то этот город был центром герцогства Бретань.

Здесь проходила первая регистрация. Весьма возможно, что в каком-то американском ведомстве хранятся и сейчас те учетные

карточки, кто знает. Там, в Ренне, довелось увидеть впервые советского офицера при погонах, ведь до этого негде было. Не избежали русские множества перипетий. Отсюда, сначала без ведения нашей парижской военной миссии, задумали американцы привезти нас куда-то на самый запад, к побережью Атлантического океана. Прошел слух, что потом могут нас двинуть и за океан. Содержали в Ренне в палаточном городке, по углам вышки караульные, на них, как положено, добры молодцы с автоматами. Отчаянные ребятки добрались до Парижа, в Союзническую миссию, к нашему командованию, рассказали о непонятных приготовлениях к отъезду. Наши офицеры засуетились, конечно, двинулись в наш лагерь. Произвели разбивку мужиков на отделения, взводы, роты. Получился из вчерашних подневольных целый батальон. Командирами поставили бывших военных, прошедших плен. Командиром стал какой-то капитан, тоже из бывших военнопленных.

Ведущии на тимбилдинг заказать.