Из воспоминаний Николая Блинова

По всей вероятности, нас тогда везли вместе.

Я уже упоминал, как это было. В памяти моей не сохранился облик спутников по несчастью, но все было так, как вспоминал и Николай Блинов. Осенний день, автомашина из Новоржева, набитая арестантами, Моглино. У меня от той дороги лишь одно воспоминание — сжатые как тисками настланными на борта автомашины досками ноги, до сих пор чувствую ту боль.
К нашему привозу основная группа заключенных из Моглино уже была подготовлена к отправке в Саласпилс. Отправка туда эшелона состоялась на наших глазах, в огромной конюшне-бараке осталось нас человек пятьдесят. Но не долго мы наслаждались простором. Очень быстро нары были заполнены снова.
Из воспоминаний Николая Блинова. В Моглине ему пришлось быть в рабочей команде. Некоторые заключенные из этой команды предприняли попытку убежать. Не удалось. Фашисты сначала готовились расстрелять всю команду, откуда была совершена попытка побега, но в связи с рождественскими праздниками «пожалели». Расстреляли только участников неудавшегося побега.
Ну, а потом, в самом конце 1943 года, настал Саласпилс. О нем рассказано здесь достаточно. Все новоржевские ребята, что знали друг друга до ареста, держались сообща. Дубровские особенно. И все время мыслили о побеге. Один проект, другой. В том числе из комнатушки, где были ночные параши. Но пришлось там Николаю мыть полы, убедился, что оттуда побег невозможен. Вспоминает он и ту группу, которая раздобыла плоскогубцы, что хранил их парень, никто точно не помнит фамилии, кажется, Павлов, в протезе руки. Те все планировали бежать через окно парашечной.
Однако всем ребятам из Дубровы находиться вместе не доводилось. Так случилось и в тот день, когда шестеро совершали немыслимый по дерзости и исполнению побег. По крайней мере дубровские Блинов и Царьков с Василием Архиповым знакомы не были. Да и с другими их связала судьба.
Перебирая письма новоржевцев, вспоминая встречи, вспоминая ту обстановку, что царила у нас во время парашечной работы, диву даюсь и убеждаюсь: есть все-таки госпожа удача! И в тот самый момент, когда бросились они на проволоку. Каждый из удачливых беглецов, вспоминая сам побег, вспоминает нередко малозначительные детали, запавшие в памяти. К примеру, и Блинов вспоминает, что, преодолевая проволочные заграждения, кто-то напоролся на колючку проволоки, да и вообще у всех были руки в крови.
Как удачливы были беглецы, что кинулись в бега в сторону, которую никак не могли предвидеть эсэсовцы, — к городу Рига. Удивительно-таки! Только именно эта случайная ошибка и помогла беглецам.
Каждый участник той кровавой войны обязательно вспоминает тот или иной факт или фактик, когда казалось бы в безвыходном положении кто-то неизвестный или малоизвестный, незнакомый приходил на помощь, протягивал руку помощи, не задумываясь о последствиях. И в этом случае — надобно так повезти! Мне хорошо известны латыши, которые и в мирное время не всегда готовы были просто-напросто ответить на вопрос, заданный им по-русски. Отвернутся, и все! А тут такое внимание. Может, описывающие те далекие события обязательно
вспоминали неведомых им латышских людей хуторка под Ригой, которые встретили, обогрели, помогли с одеждой. Ведь заключенных Саласпилса сразу было видно: серый халат, такая же бескозырка, да и штаны у некоторых из того же материала. При побеге одежда, конечно, выдавала сразу. Снабдили латыши едой, какой смогли, разъяснили дорогу, какой следует пробираться на восток. Впрочем, обо всем этом рассказывал и Василий Архипов.