Как всё-таки крестилась княгиня Ольга по хронике Адальберта

Вопрос может быть сформулирован и иначе: а какое крещение приняла княгиня Ольга первоначально?

Дело в том, что тогда человек мог креститься дважды: сначала шло неполное крещение, а затем уже полное. Срок между первым и вторым крещением мог занять неопределённо долгое время. Так, когда христианизатор Исландии Тангбранд в 1000 году заехал на двор некого Ацура, «Он принял неполное крещение». Приняв такое крещение, человек получал время изучить основы христианской религии, утвердиться в новой вере и только затем стать полноправным христианином. В одной из «прядей об исландцах», в пряди «О Токи» есть любопытный эпизод. Когда к конунгу Олаву Святому в начале XI века

приходит приходит старый человек по имени Токи, происходит следующий диалог: «А теперь скажи, крещёный ты человек или нет? Токи отвечает: «Я принял неполное крещение, потому что мне приходилось бывать то среди христиан, а то среди язычников, но верю я в Белого Христа. А пришёл я к вам затем, что хочу креститься …».

Это обстоятельство всегда надо иметь в виду в тех ситуациях, когда язычники переходили в христианскую веру в IX — X веках. Однако, если принять летописную версию о крещении Ольги непосредственно императором и патриархом, то можно определённо считать, что Ольга приняла полное крещение сразу.

Теперь я подхожу к тому вопросу, с которого начал этот сюжет: как всё-таки крестилась княгиня Ольга по хронике Адальберта? Учитывая всё вышеизложенное, а также то, что в 946 году император и его семейство — люди вне всякого сомнения весьма осведомлённые — принимали Ольгу как несомненную христианку со всеми вытекающими из этого очевидного факта привилегиями, надо думать, что она проявила во время этого визита необходимое знание церковных христианских норм и правил в полной мере. Поэтому можно довольно уверенно считать, что на это время Ольга считала себя христианкой, и что крестилась она при императоре Романе вполне осознанно. Однако, по-видимому, она вынуждена была скрывать свои убеждения, или, во всяком случае, не особенно их афишировать до 946 года, когда она стала единоличной правительницей Руси и могла себе позволить демонстративно включить в состав своего посольства христианского священника Григория. Поскольку известно, что она правила единовластно, отодвинув в сторону своего воинственного сына Святослава, бояться ей было больше некого и нечего. Но могут быть исключения, и об этом — ниже.

А вот вопрос о том, что же в действительности помешало князю Игорю в 921 году сходить походом на греков, я пока что оставляю открытым, поскольку его рассмотрение увело бы слишком далеко в сторону от основного сюжета. Да, Игорь был «упрежден», о чём я писал выше. Но Святослава, как известно, подобные мелочи не останавливали. Наоборот, он гордо предупреждал своих врагов перед походом: «Иду на вы!» Замечу здесь только, что когда в 922 году константинопольский патриарх Николай Мистик угрожал болгарскому царю Симеону нашествием руссов (а также венгров, печенегов, алан и других «скифских племён»), если болгары не прекратят военное давление на Византию, угроза эта не была осуществлена. И вовсе не потому, что руссы были связаны с болгарами узами дружбы, общностью культуры и совместными военными дей-

ствиями против византийцев, как пишет историк ранней дипломатии А.Н. Сахаров, а потому, что занимались какими-то собственными неотложными делами, — повидимо-му, теми что помешали им сходить на Византию в 921 году. Между прочим, это сообщение допускает и то, что конфликт 921 года мог быть к 922 году урегулирован мирным дипломатическим путём, иначе угроза патриарха была бы беспочвенной. А то, что она могла быть вполне реальной, доказывает позднейший поход Святослава, когда руссы на византийские деньги опустошили и завоевали земли восточного Болгарского царства. Кстати, известна и цена.