Одна из трёх жён

Весьма вероятно, что в начале X века в среде славянских племён арабы наблюдали обычаи, которые они могли сопоставить только с хорошо известными им обычаями индийцев и больше ни с чем, то есть, выражаясь современным языком, — с индоевропейской традицией.

Причём, и год смерти Олега (при всём разнобое дат) и описание Масуди — это одно время, первая половина X века. То, что такие архаичные обычаи существовали и у других племён Европы, — это не подлежит сомнению. Так, историк середины VI века Про-копий Кесарийский, описывая самое первобытное и самое дикое из всех германских племён — герулов, упоминает об обычае самоудушения любящей жены на могиле своего мужа. Затем умершую сжигали, поскольку герулы в это время практиковали обычай сожжения умерших. Знал бы это Масуди, так тоже объявил бы «обычаем Гинда».

Согласно свидетельству другого арабского автора -Ибн Русте, который писал около 30-х годов X века, одна из трёх жён почившего славянина, особенно любившая своего мужа, также самоудушалась на его могиле, после чего её тело подлежало сожжению. Таким образом, что весьма существенно для дальнейшего повествования, — а я на этом ещё остановлюсь, — по крайней мере, у части славянских племён существавал крайне архаичный обряд сожжения жены умершего, причём в его наиболее жестокой форме — с сожжением живого человека.

В том же самом летописном сюжете о смерти князя Олега есть несколько странный на первый взгляд разнобой версий относительно того, где же погиб и где был похоронен вещий князь. В разных летописных списках фигурируют Киев и его могила на горе Щековице — «… есть же могила его и до сего дни, словеть могила Ольгова», Ладога с ещё одной Олеговой Могилой, упомянутой в летописях: «… есть могила его в Ладозе». Кроме того, есть сведения, что Олеговых могил в Киеве было две, и где находилась вторая — неизвестно. Причём, это не могила перезахороненного Ярославом Олега Древлянского, которая и после перезахоронения оставалась на старом месте, близ города Вручего, то есть Овруча, до времени летописца. Могила в данном случае — это высокий курган с захоронением, который хорошо выделялся из окружающего пейзажа.

В известной саге об Орваре-Одде, норвежском герое и путешественнике, как известно, есть несколько мест, сопоставимых с летописными преданиями о князе Олеге: и тот и другой по национальности норвежцы, и тот и другой правили на Руси, оба приняли смерть от укуса змеи, выползшей из черепа коня, что и было предсказано. Поэтому давно бытует версия, что речь в этих исторических источниках идёт об одном и том же человеке. Между прочим, одна из летописных версий сообщает о князе Олеге: «… друзии же сказують, яко идущю ему за море, и уклю-ни змиа в ногу, и с того умре».

Орвар Одд, вернувшись из своих путешествий, тоже был укушен змеёй у себя на родине, в Норвегии, в Берури-од-фьорде, на острове Рафниста. Там же он был сожжён и захоронен. Таким образом, если правы те исследователи, которые отождествляли Вещего Олега и Орвара Одда, то у этого человека было 4 могилы, 4 высоких кургана вдоль

великого водного пути «из варяг в греки» — от Беруриод-фьорда до Киева. Могло Ли быть такое в действительности? А почему бы и нет? Когда в IX веке погиб известный норвежский конунг Хальвдан Чёрный, люди вспомнили, что ещё ни при одном конунге не было таких урожайных годов, и собрались знатные люди из четырёх фюльков -областей, и просили похоронить его тело каждый у себя, чтобы обеспечить урожайные годы. Кончили тем, что тело было разделено на четыре части и погребены они были в четырёх местах в разных курганах, и все эти курганы назывались курганами Хальвдана. Если же посмотреть на карту Норвегии, то видно, что упомянутые в саге четыре фюлька с могилами Хальвдана ориентированы по четырём сторонам света: Хейдмёрк — север, Вестфольд — юг, Хрингарики — запад и Раумарики — восток. Едва ли такая ориентация случайна — она хорошо соотносится с четырёх-частной моделью мира, ориентированной^на четыре стороны света как в скандинавской, так и в славянской мифологии. Если местоположение курганов Хальвдана действительно вписывается в эту архаичную четырёхчастную структуру мира, то вероятные «могилы Олега» оказываются как бы стиснутыми вдоль водного пути, сохраняя че-тырёхчастность, но не четырёхсторонность. В языческом обществе IX — X веков, сохранявшем в себе многие архаические черты, подобные вещи были вполне возможными.