Основные адреса отысканы

Письмо Лескова было небольшим, коротко он описал, что было с ним в годы войны.

Надо было как-нибудь выбираться в Вырицу, это было не сложно, в Ленинграде бывать доводилось часто, а там до Вырицы рукой подать.

Следом за Петром Лесковым откликнулся Анатолий Петров, он в самом деле, оказывается, из того же Новоржевского района, деревня Перхово.

Потом стало известно, что у себя на родине, в том же Новоржевском районе живет Василий Архипов, тот самый Архипов, который с Петром Лесковым перебирался через линию фронта, тащил раненого Петра на себе.

Таким образом, стали известны четверо. Впоследствии выяснилось, что пятый беглец — Евгений Михайлов, оказывается, проживает не в Донбассе, как сначала сообщал Блинов, а не так далеко от родной Псковщины — в городе Кохтла-Ярве, в Эстонии.

Четко определилось имя шестого — Никандр Царьков, он был арестован вместе с Николаем Блиновым, но никто не смог припомнить, где же затерялся его след.

Но главное определилось, основные адреса отысканы. И помня о своем обещании, данном в свое время в Музее революции тогдашней Латвийской ССР, постарался сообщить туда о предварительных поисках и находках. Тогда же, 21 сентября 1966 года, рижская молодежная газета «Советская молодежь» впервые назвала имена шестерых удачливых беглецов из Саласпилсского лагеря смерти. Называлась статья «Страница мужества», на нее и ссылался Н.А.Тигачин в своем письме, предлагая передать для музея имеющиеся у меня письма, другие материалы.

Побег шестерых новоржевских парней, так удачно завершившийся на первом этапе, был действительно необычным, причем не одного, не двух человек, а шестерых! Беспрецедентный случай для Саласпилса. Из строго охраняемого лагеря.

К сожалению, я не имел возможности познакомиться с какими-то ни было специальными материалами Саласпилсского лагеря, даже не знаю, сохранились ли они в архивах былого КГБ. Но, судя по реакции музейных работников Риги, об этой истории действительно не знали, широкой огласки вся эта история не предавалась, гестаповские лагерные чины не хотели громко афишировать такой непредвиденный пассаж. Вот если бы парней поймали, да узналось бы, что они из Саласпилса, то тут поднялось бы! Вот тогда-то сработала бы гласность.

Но надо было более подробно узнать все, что произошло с новоржевскими ребятами. Просто долг обязывал, чтобы о беспримерном событии в истории Саласпилса узнали как можно больше людей. Но время шло. Текучка затягивала. Работа журналиста выматывала силы, каждый день требовал и требовал полной отдачи газете. Однако, надо было браться!

То начинал по имеющимся материалам что-то писать. То отодвигалась стопка бумаги в пыльный угол. Подходило лето, поступало приглашение на очередную встречу бывших заключенных в Саласпилс -изыскивал возможности, и в Ригу. Каждая встреча на латвийской земле заставляла вспоминать о долге. Тогда снова брался за наброски.

Теперь уже и не помню, когда это было. Собрался летом в большую дорогу. Сначала — в Ригу, чтобы снова загореться темой. Кстати, там, в Риге, живет давний однокашник по Ленинградскому университету, Оза. Так отложилось у всех нас — Осипова Зинаида Александровна — человек, не забывшая альма-матер, хоть и редко, но напоминавшая о себе, но всегда любила, чтобы о ней не забывали. И на этот раз, пользуясь отменным знанием Зинаиды всей латышской обстановки, решил воспользоваться с ее помощью библиотечными богатствами. Хоть что-то узнать новое о Саласпилсе. Латышский язык Озы открыл для меня,

казалось бы, все подспудное. Но, увы! Очень скудна оказалась литература на интересующую меня тему. На памятные карточки легли лишь названия официальных документов из истории войны, да весьма скудные воспоминания. Но хоть бы это, все уже…